ВСТРЕЧА – ПРОЩАНЬЕ с Олегом Ефремовым

Ташкент. Конец лета 1970-го года. Театр «Современник» завершил свои гастроли у нас, и, по традиции, коллектив замечательного театра был приглашен на торжественный праздник в ресторан «Лаззат» для подведения итогов и встречи с ташкентской театральной общественностью.

Атмосфера в ресторане, несмотря на весёлую музыку и роскошный стол с вином, фруктами, национальными блюдами, была тревожно напряжённой. Все знали, что в эти дни решался вопрос о переходе Олега Ефремова из родного театра во МХАТ.

Так получилось, что я и мои сослуживцы по театральному институту сидели напротив Андрея Мягкова, который был окружен замечательными актрисами театра. Он, уделяя им внимание, не забывал и нас, так как на нашей стороне близко других мужчин не было: что-то спрашивал, подливал вино, видимо, желая снять напряжение.

Во главе стола расположился Олег Ефремов, которому почему-то не сиделось, и он часто, извиняясь, уходил к телефону, ожидая связи с Москвой.

Но вот появился председатель Узбекистанского театрального общества Рахим Кариев с группой ташкентских актёров. Произнеся благодарственные речи, достали традиционные подарки. Прекрасный узбекский халат и тюбетейку надели на встревоженного режиссёра, сервиз вручили актёрам под аплодисменты сидевших за столом.

Халат Ефремову пришёлся в пору, а тюбетейку, он лихо сдвинул к затылку. Но и это событие не смягчило обстановки. Он снова куда-то удалился, а в зале сменяли одна другую современные мелодии.

 Зазвучала песня «Эти глаза напротив». Мягков поднял бокал и сказал:

- Выпьем за эти глаза напротив, - и протянул ко мне свой бокал. Мы чокнулись, все засмеялись.

Я смутилась, поблагодарила и подумала: «Неужели он не забыл нашу случайную встречу в Ленинграде?»

Тогда я, запыхавшись и надеясь на чудо, примчалась к началу спектакля «Голый король», которым «Современник» закрывал свои летние гастроли в Ленинграде. Билета не было. Вдруг на крыльце появился Андрей Мягков.

- Нет ли у вас лишнего билетика? - спросил он у меня. - Вот-вот могут подойти друзья, и будет неловко. Но все контрамарки уже раздал, не осталось ничего, а они должны подойти.

Я ответила, что сама жду лишненький билетик, но если такой окажется, без колебаний уступлю его друзьям актёра. Он благодарно усмехнулся, быстро походил по крыльцу и вскрикнул: «Больше не могу ждать, наверное, они не придут. А вам спасибо!»

- Может, дождусь, - сказала я.

Он устремился к двери. Ни билетиков, ни друзей Мягкова я не дождалась.

И вот столько лет спустя вдруг такое внимание от становившегося всё известней прекрасного артиста.

У стола снова появился Олег Ефремов, уже без халата и тюбетейки, и попросил внимания. Очень нервничая, как-то смущённо, он сообщил, что по телефону дал, наконец, согласие перейти во МХАТ. Над столом повисла тягостная тишина.

Потом кто-то что-то сказал, зашумели, заговорили, а он, махнув рукой, быстро вышел из зала.

По программе этой встречи в маленьком зале должен был состояться лёгкий концерт для собравшихся, но всем было не до того.

Однако Олег Даль и Елена Козелькова предложили:

- Оставайтесь, мы исполним дуэт из спектакля «Вкус черешни».

Перед тем как выйти на сцену, Олег нагнулся над сидящим, согнувшись, в глубоком кресле Валентином Никулиным и сказал:

- Валь, следующий ты.

Тот его тихо куда-то послал и, резко мотнув головой, произнёс: «Отстань, не могу!»

Но остался сидеть.

Дуэт прозвучал блистательно, сопровождался лёгким танцем, заслужил горячие аплодисменты немногочисленной публики.

На этом концерт и завершился. Все разошлись. Я, поговорив с давними знакомыми из Театрального общества, вышла на Жуковскую. На улице стояли Олег и Елена, явно чего-то ища. Я подошла и спросила: «Могу ли вам помочь?»

- Да, - ответил Даль, - где тут гастроном? Выпить хочется.

- Идёмте, это близко. На Пушкинской у нас замечательный гастроном «Москва».

- А спиртное там бывает?

- Конечно!

 Мы перешли дорогу и двинулись в нужном направлении. Это было так близко и так быстро, что не могу вспомнить, о чём они говорили. Скорее всего, о случившемся, которое так потрясло всех и долго потом сказывалось на судьбе театра и его создателей. Они, попрощавшись, нырнули в гастроном.

А я отправилась дальше, унося в себе одновременно радость от встречи с прекрасными актёрами и тревогу за их дальнейшую судьбу.