Прогулки с папой

Дальние дали

Незабываемым осталось путешествие в 1946 году в Степанакерт, к тёте Марусе и дяде Арменаку. Туда вернулись их сыновья, мои двоюродные братья-фронтовики – Лёва, Беник, а также Серёжа с семьёй, которую он привёз с Украины, и его мама, тетя Люсенька. Да ещё мы трое присоединились к этому доброму семейству и прожили здесь до сентября, пока не начался учебный год.

Дорога к ним была долгой и примечательной.

Паровоз до Красноводска тянул наш состав с долгими стоянками на переездах в ожидании встречных поездов. Зато Каспийское море открылось великолепным восходом солнца, лучи которого посверкивали на его вольных просторах. Правда, когда к вечеру мы отправились в плаванье, оно нам устроило изрядное испытание: началась качка. Мама спасала нас, как могла, несмотря на то, что сама очень боялась воды. Зато Юра впервые чётко произнёс слово «море», пророкотав букву «р», которую никак не мог выговорить, как мы ни бились. Море ему помогло.

Прибыв в Баку, мы попали в гостеприимный дом Лёвиной невесты. В ожидании дяди Арменака два дня гуляли по этому удивительному городу с плоскими крышами домов и постоянным присутствием моря, проглядывавшегося в конце улиц. Искупаться в нём, правда, не захотелось: у берега плавали нефтяные разводы, угрожая всё перепачкать, Но какие-то смельчаки не обращали на них внимания, а выбравшись на берег, просто долго оттирали трудно смываемые следы.

Добравшись до Степанакерта по крутой горной дороге, мы попали в тёплые объятья дорогой тёти Марусеньки и её многолюдного семейства. В большой комнате стоял огромный стол на 20 мест, никогда не пустовавших. Во главе восседал дядя Арменак. На столе армянские яства вперемешку с грузинскими. Много зелени, разных овощей, большие куски брынзы, отварного мяса, ароматная горка лаваша, и это только прелюдия перед горячим чахохбили. Затем чай с кеттой, удивительными сухофруктами, чурчхелло и разными орехами в грильяже и просто так. Это после нашего весьма скромного «меню»… Было от чего оторопеть, застесняться и почти потерять аппетит.

Степанакерт - очень красивый зелёный гористый городок с невысокими домами, какими-то смешанными ароматами, постоянными ветерками и весёлыми людьми. Жители своим детям щедро раздавали имена из зарубежной и русской классики. С улицы часто доносились выкрики мамаш, делающих поучения своим отпрыскам.

- Отелло! Вылезай сейчас же из лужи! Что ты там потерял?

- Джульетта, вытри брату сопли, не видишь что ли - захлебнуться может!

- Гамлет! Скорее беги к тёте Татьяне - она молоко обещала, а то забудет.

И ещё не такое доносилось с улиц.

А хозяин дома любил и умел произносить тосты, для которых у него был прекрасный инкрустированный металлом и камнями рог. Казалось, в нём помещался почти литр вина, но, выпивая до дна, и не один раз, наш тамада не хмелел, чем очень меня удивлял. Однажды, трепетно омывая этот священный сосуд, я услышала, как что-то громыхнуло о таз с водой. Испугалась, но скоро всё поняла. Это выпала из рога серебряная неглубокая вставка – спасительница от опьянения… Стало так смешно, что я бросилась вон, хохоча до слёз над мудростью или хитростью дядюшки.

           

Он вообще любил всякие затеи. Например, однажды он собрал вокруг себя нас, детей, живших в доме. И сказал, что сейчас в его голове вскипит вода. Отвернулся, что-то пожевал, и через некоторое время попросил меня снять с его головы кавказскую феску, которую всегда носил. Я выполнила задание, и мы все ахнули: с его головы обильно потекла вода по носу, щекам, ушам. А он страшно покраснел. Тётя Маруся подошла к столу с полотенцем, вытерла ему голову и лицо и сказала нам:

- Не пугайтесь, это он красный перец проглотил, вот и закипел. Смотри, доиграешься!

Работая фотографом, однажды, когда иссякла клиентура, он договорился с командиром воинской части, чтобы тот объявил обновление фотографий в воинских билетах. И работа закипела! Фотографировались не только для билетов, а и друг с другом, с родителями и подругами. И всем хорошо! А работы выполняли Беник, Лёва и Серёжа под присмотром тёти Шушаник. Она много лет жила в их доме на каком-то странном положении. Но смиренная супруга всё прощала мужу. Много лет спустя, когда он скончался, она, уже старенькая, приехала в Ангрен за каким-то особой красоты камнем для памятника ему. Юра возил её на своём мотоцикле по горной дороге, которую она привычно переносила. Лёва с грустью говорил, что, когда шла война в Карабахе, все кладбища бомбили и памятника не стало.

Уезжали мы из Степанакерта вместе с тётей Люсенькой и её семейством. Они разместились у нас на Красноармейской в одной из двух наших комнат и жили до отъезда их в 1947 году в Ашхабад. Там во время землетрясения и погибла наша дорогая Луиза Васильевна, мамина средняя сестра. Ещё не зная об этом, мы с мамой и Юрой несколько дней бегали на вокзал, куда привозили спасшихся от этого ужаса людей. А об ужасах рассказал приехавший после похорон своей трагически погибшей мамы её сын Серёжа. Недавний фронтовик он плакал навзрыд, как малое дитя. И мы с ним…