ЛЕНИНГРАДСКАЯ ЭПОПЕЯ

Неисповедимы пути Господни

После четырёхлетней колодинской жизни с разнообразием  впечатлений, радостных и печальных, по просьбе родителей я возвращалась в Ташкент.  Но мне давно хотелось заняться историей  изобразительных  искусств, и я решила  попытаться  поступить в Ленинградский институт живописи, графики и архитектуры им. И.Е.Репина на искусствоведческий факультет. Учиться – так учиться в  Академии художеств, решила я и махнула в Северную Пальмиру по дороге домой. Узнав условия приёма на заочное отделение, я вернулась к родителям.

Работу в вечерней школе приходилось  совмещать с заботой о заболевшей маме и освоением программы для поступления в институт. И поступила. Кроме  получения знаний,  появилась возможность    приезжать в Ленинград на экзаменационные сессии, которые длились по два месяца.

Наша группа «шестидесятников» (нас было шестьдесят) состояла из замечательных специалистов, получающих второе образование из-за жизненных обстоятельств или просто по зову сердца. Нас, заочников, называли Игоревым войском, так как факультет теории и истории искусств (ФТИИ) возглавлял известный искусствовед, теоретик архитектуры Игорь Александрович Бартеньев. Его лекции о Париже и Версале превращались в увлекательнейшее путешествие по улицам и площадям, выставкам светского прикладного искусства начала ХХ века, музеям и мастерским художников Парижа, с которыми он был знаком. И нам казалось, что мы побывали в этом волшебном городе искусств и знаменитых садах Версаля.

Педагоги, читавшие нам сокращённый курс своих предметов, преимущественно были авторами учебников – это Каганович, специалист по Русскому искусству ХVIII века, Ниссельштраус – по европейскому средневековью, Плотников – исследователь советского искусства, Раздольская – по зарубежному искусству XIX века, А.Л. Пунини – по стилям в архитектуре, Яглова, увлеченная советским прикладным  искусством начала ХХ века... И много других замечательных имён освещали наш путь в прекрасный мир великого творчества.

Само здание   Академии, его коридоры,  залы, кабинеты, музей и даже круглый колонный двор, сотворенные великим архитектором Кокориным, побуждали подолгу засиживаться в великолепной, богатейшей библиотеке института.

Следуя учебной программе, за четыре года мы старательно и с восхищением изучали залы Эрмитажа, Русского музея, великолепных ленинградских пригородов, и все это становилось благодатной основой знаний и  заметных перемен во всём моём существе. Я стала чувствовать себя ленинградкой.

Так случилось, что в 1966 году в марте по коридорам нашего института пронеслась весть об отпевании  в Соборе Николы Морского скончавшейся Анны Ахматовой.  Так она завещала.  Собор  находился недалеко от академии, надо только было перейти мост лейтенанта Шмидта над Невой. Мы успели к завершению службы, когда на плечах известных поэтов выплывал из собора гроб с телом Анны Ахматовой,  великого русского поэта. Тогда я и не предполагала, какая миссия выпадет на мою долю много лет спустя – создание клуба-музея Анны Ахматовой «Мангалочий дворик» в Ташкенте.

26 апреля этого же года грянуло ташкентское землетрясение, которое  мобилизовало как-то наши силы. Родители мои дорогие, хоть и побаливали, но удивительно стойко всё пережили и понемногу благоустроились, обживая новую квартиру в Сергелях.

Я переехала на улицу Достоевского.

Брат с семьёй из Ангрена вернулся в Ташкент, получив повышение по службе.

Мне посчастливилось поступить на работу в Ташкентский театрально-художественный институт им. А.Н.Островского при содействии В.П.Хорошхина, знавшего меня по пединституту, и продолжить до завершения учёбу в Питере.