УДИВИТЕЛЬНЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ

Готовясь к очередному заседанию клуба «В мире прекрасного», я ожидала прихода завсегдатаев «Мангалочьего дворика». За дверью послышались громкие звуки радио. Приоткрылась дверь и веселая музыка вместе с посетителем, у которого на груди висел приёмничек, обозначились в наших стенах. Молодой человек, худощавый, высокий, с длинными волнистыми волосами, одетый в джинсовые брюки и причудливую рубашку, от порога, не приглушая звучания песни, громко спросил: «Это здесь обитает Альбина Витольдовна Маркевич, которую я часто слышу по радио и, наконец, решил взглянуть на нее?». Я призналась, что это я нарушаю эфирное пространство. Он прошел к столу, сел в первом ряду и вытянул ноги. Приглушив, наконец, свой приемник, сказал: «Альбина Витольдовна, Вы наверняка меня не вспомните, а я ведь был Вашим студентом, зовут меня Александр Тихонов-Корнилов».

Я призналась, что не помню его. Он засмеялся и объяснил, что очень редко бывал на лекциях, но запомнил меня и рад снова встретиться. Оказалось, что Саша стал известным художником, поэтом и джазовым пианистом и пришел, чтобы познакомить меня со своим творчеством. Его появление вызвало интерес у собравшихся на этот вечер, он развлекал нас своими стихами, очень причудливыми и живыми, показал самодельную книжицу, проиллюстрированную его графическими фантазиями, среди которых были и автопортреты, похожие на шаржи. В его графических этюдиках чувствовались блистательное графическое мастерство, фантазия и юмор. Поняв, что мы заинтересовались его особой, он пригласил всех к себе в мастерскую в «Дом художников» на Сапёрной, объяснил, как его найти. Мы договорились о встрече, но пришла к нему в подвальчик я одна. Он этому очень обрадовался и признался, что мое сходство с его мамой подсказывает ему решение написать мой портрет. Его желание подтвердили заливистым лаем две кудрявые собачки, семейная пара. Наше знакомство было небескорыстным: я получала результат его трудов, а он просил сделать к пригласительному билету на его выставку аннотацию. Время от времени подвыпив, он откровенничал по поводу отцовской фамилии, объяснив, что перебравшись в Москву, его отец устроил вернисаж, куда Саша отправлял закупленные у начинающих и известных ташкентских художников полотна. Отец скупо, но постоянно высылал ему часть гонорара за реализованную продукцию. Всегда это было значительно меньше, чем ожидал Саша. Сейчас, к сожалению, ни его, ни отца в живых нет. Кроме отца его существование поддерживал ташкентский меценат Михайлов, закупая по весьма заниженным ценам его графические и живописные произведения. От оплаты за мой исполняемый портрет он категорически отказался. Но время от времени, по мере возможности,  подкидывая ему небольшие деньги, я получала от него громкие благодарности. Портрет получился удивительный, как и сам автор. Он нашел замечательный фон, подчеркнул этим фоном зелено-коричневый цвет моих глаз. Композиционно выстроив полуфигуру, прекрасно написал мои руки, держащие книгу. Увидев меня первый раз в наряде, цветной кофте и черной жилетке с вышитыми красными розами, он попросил именно в этом одеянии являться на сеансы. Эти сеансы сопровождались его добрыми откровениями о своей жизни, о маме, отце и о своих замыслах. Мы подружились. В 2002 году состоялась замечательная выставка его графических и живописных работ в выставочном зале Академии художеств Узбекистана. В этом же году я устроила ему авторский вечер в «Мангалочьем дворике». Осенью я уезжала в Москву, на съезд Совета Соотечественников, а когда приехала, мне Ада Александровна Стадникова, тоже хорошо знакомая с Сашей, рассказала о трагической гибели нашего талантливого чудака. Купаясь в своей подвальной ванне, он потерял сознание и утонул, пролежав несколько дней и охраняемый только плачущими собаками. Услышав их вой, его и обнаружили. На похороны я не попала, но память о нём сохраню благодаря прекрасному портрету, графическим листам и сборнику стихотворений, а главное – благодаря тому теплому, ироничному, заинтересованному отношению ко мне и к тому, что он называл «замечательным делом» – нашему «Мангалочьему дворику».